Пришлось идти работать в 12 лет на Бердскую швейную фабрику, филиал Новосибирского ЦК швейников. В 1943 году мы шили для фронта шерстяные и х/б гимнастёрки, брюки галифе, шинели, рукавицы. Шила я хорошо, этому меня научил отец – портной, он до призыва также шил военную одежду. Мне рабочую карточку на хлеб не давали, так как я была несовершеннолетней, поэтому продолжала получать детскую (300 г). Работала я без брака на сложной операции.

Анна Александровна так и передала мой отказ инженеру. Возникла задержка с выпуском продукции, так как машина простаивала. Тогда инженер вызывал меня к себе в кабинет, чтобы поругать. Ему я тоже сказала, что не справлюсь, а в 13 лет в тюрьму не сяду. Он закричал: «Мы тебя всё равно посадим по закону военного времени за отказ работать для фронта». Я от испуга потеряла сознание. Потом меня стали приводить в чувство, отхаживать какими-то лекарствами, но это оказалось безуспешным. Меня перенесли в бухгалтерию, положили на сдвинутые вместе столы, обложили ватой, к которой приставили нагретые утюги. Примерно через три часа я пришла в себя, но меня сильно трясло. Дали провожатого до дома и сказали отдохнуть два дня. Когда я вновь вернулась к работе, у меня болело всё тело, как будто меня били палками. Посадили меня на более лёгкую операцию, но всё равно я продолжала работать по-взрослому: по 8 часов и в две смены. Ночная смена заканчивалась в час ночи, идти домой было страшно. Постоянно хотелось есть – и днём и ночью.